В далекую пору детства мы, гусевские мальчишки, собираясь ватажками, уходили в лес по чернику. В великом изобилии родилась она в здешних местах. Горстями беря черные глянцевитые ягоды, мы иногда натыкались на старую кирпичную кладку, скрытую под слоем зеленого бархатистого мха. Находки эти были таинственны и порождали в детском воображении самые фантастические картины. Нам представлялось, что мы нашли пещеру разбойников, в которой, вероятно, скрыты награбленные сокровища.
Но взрослые, которым рассказывали мы о своих открытиях, разрушали фантазию одной фразой.
— Это остатки старой гуты,— говорили они.
И действительно, это были остатки старой, заброшенной гуты. За двести лет существования Гусевского завода местоположение гуты менялось несколько раз. Краеведы выяснили, что с самого начала она находилась в урочище Шиворово, потом перекочевала в местечко Нижний, на речку Стружань, а около ста лет назад, после большого пожара, гуту построили в самом центре гусевского поселка. Шлифовня же, то есть мастерская, в которой работали алмазчики и шлифовщики хрусталя, помещалась отдельно от гуты.
В конце тридцатых годов старую гуту, пришедшую в ветхость, сломали и на месте ее построили новый хрустальный завод. Гута и шлифовня помещаются теперь в одном здании. Это удобно потому, что посуда прямо из гуты поступает в отделочные цехи по механическим транспортерам и всё находится под руками, в едином производственном комплексе.
Но еще до этого, в 1932 году, на Гусевском хрустальном заводе создалась первая ударная бригада стеклодувов. Организатором ее был Михаил Ильич Шестаков.
Невысокий, худощавый, с лицом, густо усыпанным веснушками, Шестаков появился в Гусь-Хрустальном в начале первой пятилетки. Он переехал сюда с одного из соседних заводов. Старые гусевские мастера, приглядевшись к новичку, вынесли свое заключение: может работать!